ПРАВОСЛАВНОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО В НАЧАЛО О САЙТЕ ИСТОЧНИКИ ОТЗЫВЫ ССЫЛКИ ВЗЯТЬ БАННЕР

Варсонофий Оптинский, преподобный

1. "Преподобные Старцы Оптинские. Жития и наставления". Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. 2. "Душеполезные поучения преподобных Оптинских старцев". Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001.

Преподобный и богоносный отец наш Варсонофий, в миру Павел Иванович Плиханков, родился 5 июля 1845 года в городе Самаре в день памяти преподобного Сергия Радонежского, которого он всю жизнь глубоко почитал. Семья его была состоятельной и благочестивой. Отец происходил из Оренбургских казаков и занимался торговлей. Боголюбивая мать его рано отошла ко Господу, и отец женился вторично. Брак этот был промыслительным, ибо мачеха оказалась богобоязненной, доброй и любящей женщиной. Звали ее, как и покойную мать мальчика Наталией.

 

Каждый день она брала маленького Павла в храм к утрени и Литургии. Бывало, она уже одета и готова, а малыш все еще кутается в одеяло. „Ах, а Павел-то все еще спит, подай-ка холодной воды", – обращалась она в таких случаях к горничной. Павел высовывался из-под одеяла и отвечал: „Мамуся, а я уже проснулся". Мальчика одевали, и они по темным улицам спешили в храм. Всю жизнь Старец был благодарен своему отцу и добросердечной мачехе за привитую ему любовь к Церкви и храмовому богослужению.

Семья любила молиться и дома. Случалось, читают взрослые акафист, а маленький Павел распевает тоненьким голоском на всю квартиру: „Пресвятая Богородице, спаси нас!"

Когда Павлу было шесть лет, произошел удивительный и достойный особого внимания случай. Прогуливаясь с отцом по парку, окружающему их дом и охраняемому сторожами и собаками, они увидели какого-то убеленного сединами странника. И удивительно, как он мог попасть в сад, куда собаки без лая никого не пропускали. Тихо подойдя к отцу, странник сказал: „Помни, отец, это дитя в свое время будет таскать души из ада!" И после этих слов он внезапно исчез. Напрасно потом везде разыскивали загадочного старичка – никто его больше не видел.

Девяти лет Павел был отдан в гимназию. После ее окончания он обучался в Полоцкой военной гимназии (бывшем кадетском корпусе), затем в военном училище, из которого вышел в офицерском чине. Не раз приступали к нему в этот период жизни с предложением обзавестись семьей. „Подумай, Павлуша, – советовала ему мачеха,– может быть, захочешь жениться, приглядись к барышням, не понравится ли тебе которая из них?"

Однажды, за послушание, пошел Павел Иванович на большой званый обед, чтобы приглядеться к невестам. „Ну, думаю, – вспоминал Старец, – с кем мне придется рядом сесть, с тем и вступлю в пространный разговор". Господь премудро устроил так, что рядом с молодым офицером поместился священник, человек высокой духовной жизни, и завел с ним беседу о молитве Иисусовой. Павел Иванович так увлекся, слушая его, что совершенно забыл о своем намерении присматриваться к невестам. Когда же закончился обед, в сердце молодого человека созрело твердое желание никогда не жениться, о коем он немедленно и сообщил своей доброй мачехе, чем обрадовал ее, ибо она всегда имела тайное желание, чтобы Павел целиком посвятил свою жизнь Господу.

Но мир пока не хотел отпускать его из своих коварных сетей. „Приходилось,– говорил впоследствии Батюшка, – делать по службе вечера, приемы... Меня это очень тяготило...".

Павел Иванович окончил офицерские штабные курсы, дослужился до чина полковника Оренбургского казачьего войска и стал старшим адъютантом штаба Казанского военного округа. Жизнь готовила ему блестящую военную карьеру, но Господь иначе устраивал жизнь будущего подвижника...

Постепенно он почти перестал посещать аристократические дома, шумные дружеские собрания, полюбил тихие монастырские службы. Сослуживцы часто называли его идеалистом. „Слыхали, Павел Иванович-то с монахами сошелся!" – „Неужели? Вот несчастный человек!" – таково было плотское мудрование мира...

Однажды по долгу службы Павлу Ивановичу пришлось оказаться в Москве; уже на вокзале он узнал, что в одном из храмов Божественную литургию служит великий Иоанн Кронштадтский. Немедленно отправился в этот храм и, затаив дыхание, вошел в алтарь. Литургия заканчивалась. Отец Иоанн переносил Святые Лары с Престола на жертвенник. И вдруг случилось неожиданное: поставив Чашу, всероссийский молитвенник подошел к молодому офицеру, поцеловал его руку и молча отошел к Престолу. Присутствующие переглянулись, – конечно, это какое-то важное предзнаменование не будет ли этот полковник священником?..

Как-то ему в руки попала книга „Вера и разум", в которой он прочитал, что в Калужской губернии, недалеко от города Козельска, находится монастырь Оптина Пустынь и в ней есть великий старец Амвросий, к которому ежедневно со всех концов России стекаются тысячи богомольцев за разрешением своих недоумении.

В конце августа 1889 года Павел Иванович Плиханков в белом кителе с полковничьими погонами прибыл в благословенную обитель и сразу же направился в Иоанно-Предтеченский Скит к преподобному старцу Амвросию.

Вид военного никого здесь не удивил: бывали в Оптиной и верующие военные. Но этот офицер все же был особенным. Это почувствовала бывшая тогда в келлии старца Амвросия блаженная мать Параскева. Еще не видя Павла Ивановича (он только подъезжал к гостинице), она сказала: „Павел Иванович приехал!" – „Слава Богу", – спокойно ответил о. Амвросий.

Оба они духом знали, что приехал будущий старец.

Павел Иванович сказал Старцу, что имеет желание поступить в монастырь. Старец сказал: „Искус должен продолжаться еще два года, а после приезжайте ко мне, я вас приму".

Осенью того же года молодой полковник внезапно заболел воспалением легких, и доктора определили положение больного безнадежным. Очень остро почувствовал он дыхание смерти, велел денщику читать Святое Евангелие, и с трепетом стал слушать строчки Божественного Писания. Внезапно увидел он Небеса отверзшимися и весь содрогнулся от великого страха и света. В одно мгновение вся прошлая жизнь пронеслась перед ним. Со слезами уразумел он необычайную глубину евангельских слов, и глубочайшее покаяние пронзило внезапно душу умирающего офицера. „Из блестящего военного в одну ночь, по соизволению Божию, он стал великим старцем", – говорил о случившемся преподобный Нектарий. К немалому удивлению врачей и сослуживцев, больной стал быстро поправляться и, наконец, выздоровел окончательно.

Однако искус продолжался. В Петербурге, вместо отставки, Павлу Ивановичу предложили генеральскую должность. Окружающие нашли ему красавицу невесту. Кроме того, он не находил денег, чтобы расплатиться с долгами. Наконец все устроилось, и он, получив благословение мачехи, бросив все, под Рождество Христово 1891 года приехал в Оптину Пустынь.

К этому времени преподобный Амвросий уже отошел ко Господу. Павла Ивановича встретил преемник Старца, скитоначальник отец Анатолий. Сорокашестилетний Павел Иванович Плиханков был принят в число послушников Иоанно-Предтеченского Скита и определен келейником к иеромонаху Нектарию – будущему преподобному старцу.

Три года каждый вечер ходил послушник Павел к преподобному старцу Анатолию, великому делателю молитвы Иисусовой, для духовных бесед и обучения умной молитве. Уже послушником он стал делателем Иисусовой молитвы.

Подобно многим, ставшим на путь монашеской жизни, он нес многоразличные скорби. „Когда я был рясофорным послушником, – вспоминал Старец, – я терпел много гонений, и до того скорбел, что даже приходил к мысли оставить Скит. Но я сказал себе: лучше умру, а не уйду,– все, все буду терпеть". Это были годы его духовного возмужания, постепенного возрастания в нем богодухновенного пастыря стада Христова.

После кончины в 1894 году старца Анатолия почти целое десятилетие Господь сподобил подвижника вкушать сладость уединенного жития. Пользуясь уединенностью и тишиной Скита, в котором все располагало к внутренней уединенной молитвенной жизни, он опытно занимался изучением святоотеческой аскетической литературы и деланием Иисусовой молитвы.

И все это время духовником его был преподобный старец Нектарий, с которым у отца Варсонофия всегда сохранялось глубокое взаимопонимание...

Послушник Павел был пострижен в рясофор 26 марта 1893 года, а в декабре 1900 года, во время, казалось бы, неизлечимой болезни, его келейно постригли в мантию с именем Варсонофий.

Через два года, 29 декабря 1902 года, отца Варсонофия рукоположили в иеродиакона, а 1 января 1903 года – в иеромонаха. В этом же году указом Калужской консистории иеромонах Варсонофий стал помощником скитоначальника, духовником Скита, а также духовником Шамординской обители.

От Господа стопы человеку исправляются и пути его восхощем зело (Ср.: Притч. 20, 24). И вот в 1904 году, когда началась русско-японская война, иеромонах Варсонофий был отправлен на фронт в качестве священника при лазарете. Тяжело было Батюшке оставлять любимый благословенный Скит и возвращаться в шумную военную среду, которую он когда-то покинул...

С честью нес преподобный Варсонофий свое послушание на фронте, за что в мае 1904 года был награжден наперстным крестом.

1 ноября 1905 года Старец возвратился в Скит. „Рука Господня была со мною, и я возвратился благополучно в родную мне Оптину Пустынь. Чаял я тогда, оставив все попечения внешние, в тишине келейного безмолвия оплакивать грехи мои, слезами очищать и уготовлять свою душу к переходу в вечность, но Бог судил иначе", – вспоминал Батюшка.

14 мая 1907 года преподобный Варсонофий был возведен в сан игумена, а 29 июня назначен скитоначальником, так как старец Иосиф по болезни уже не мог заниматься делами. Не искал и не желал Старец сего, даже наоборот, не решался принять на себя это многотрудное бремя, понимая, что придется расстаться с тишиной и безмолвием своей смиренной келлии... И только по долгу монашескому, за снятое послушание принял он на себя этот тяжелый крест...

С кончиной праведного Иоанна Кронштадтского и старца Варнавы Гефсиманского приток богомольцев в Оптину особенно увеличился. Ежедневно принимал преподобный старец Варсонофий для духовных бесед лиц самых разных сословий, отвечал на множество приходящих к нему писем...

Преподобному Варсонофию был дан от Господа дар сразу располагать к себе душу кающегося грешника. Батюшка умел одновременно и подвигнуть человека к чистосердечной исповеди, и показать ему всю тяжесть и безобразие грехов, и влить в душу надежду на спасение. Слово его было властно, и наставления его неизгладимо запечатлевались в сердцах приходящих, ибо исходили они из благодатного опыта и знания тайн человеческой души...

Старец Варсонофий был наделен Господом и даром прозорливости. Один благоговейный почитатель вспоминал первую встречу с ним: „Я онемел от ужаса, видя перед собою не человека, а ангела во плоти, который читает мои сокровеннейшие мысли, напоминает факты, которые я забыл, лиц и прочее. Я был одержим неземным страхом. Он меня ободрил и сказал: „Не бойся, это не я, грешный Варсонофий, а Бог мне открыл о тебе. При моей жизни никому не говори о том, что сейчас испытываешь, а после моей смерти можешь говорить".

Дар прозорливости давал Преподобному возможность воздвигать падших, направлять с ложного пути на истинный, исцелять болезни душевные и телесные, изгонять бесов. Это требовало от подвижника непрерывного пребывания в Боге, святости жизни. Многие видели старцев, озаренных светом при их молитве. Видели и старца Варсонофия как бы в пламени во время Божественной литургии.

„Однажды я присутствовала при служении отцом Варсонофием Литургии, – вспоминала монахиня Александра. – В этот раз мне пришлось увидеть и испытать нечто неописуемое. Батюшка был просветлен ярким светом. Он сам был как бы средоточием этого огня испускал лучи. Лучем исходившего от него света было озарено лицо служившего с ним диакона".

Одному из обращавшихся к нему Преподобный говорил: „Старцев называют прозорливцами, указывая тем, что они могут видеть будущее: да, великая благодать дается старчеству, – это дар рассуждения. Это есть наивеличайший дар, даваемый Богом человеку. У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникнет у него мысль, они видят ее духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. И от них не сокрыто ничего. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты думаешь и делаешь..."

Предсказывал старец Варсонофий о наступлении революции и гонениях на веру Христову. Он говорил, что, возможно, повторятся гонения и мучения первых христиан. Все монастыри будут закрыты, и это время не за горами...

В июле 1910 года здоровье преподобного Варсонофия резко ухудшилось, ему стало так плохо, что его постригли келейно в великую схиму. „Схима – это край: или смерть, или выздоровление... Я чувствую, что схима меня подняла. Мне надлежало умереть, но дана отсрочка, – говорил Батюшка иноку Николаю Беляеву.

В ноябре 1910 года старец Варсонофий, по благословению Синода и по решению духовного собора монастыря, ездил на станцию Астапово для принятия возможного покаяния умирающего Льва Толстого. Но Преподобного не допустили к нему. Вернувшись в монастырь, старец Варсонофий сказал: „Хотя он и Лев был, но не мог разорвать кольца той цепи, которою сковал его сатана". Впоследствии Старцу всегда было очень трудно рассказывать об этом случае и всегда он испытывал сильное волнение...

Но, несмотря на великие духовные дарования Преподобного, нашлись люди, недовольные его трудами. Целое море коварства, клеветы и лжи поднялось на Старца, но он все принял с кротостью, как многострадальный Иов. Ни одно слово осуждения на клеветавших не вырвалось из его уст. Старец шел на крест. В одно из воскресений Великого поста, вспоминая в келлии Евангелие, которое читалось за Литургией, указывая на слова: Се, восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят его на смерть, и, предадят Его языком. И поругаются ему, и уязвят его, и оплюют его, и убиют его, и в третий день воскреснет (Мк. 10, 33-34), – сказал: „Вот степени восхождения в Горний Иерусалим: их надо пройти. На какой степени находимся мы?"

В 1912 году Святейший Синод принял решение перевести старца Варсонофия настоятелем в Старо-Голутвин монастырь с возведением в сан архимандрита. Со слезами, коленопреклоненно прощалась Оптина со своим Старцем...

В апреле того же года преподобный Варсонофий прибыл в Москву. Весть о приезде Старца облетела весь город. Народ сразу же окружил его, каждый почитал за счастье получить старческое благословение.

5 апреля 1912 года на Литургии в Богоявленском монастыре владыка Трифон возвел преподобного Варсонофия в сан архимандрита. „Как под терновый венец приклонил я главу свою под золотую митру", – вспоминал перед смертью Старец.

Благословив Батюшку облечься в архимандричью мантию, Владыка сказал с умилением: „Я привык окормлять приходящих в сей храм лишь словесным млеком, но ты требуешь твердой пищи, которой я не имею, поэтому не слово назидания намереваюсь я сказать тебе, но только хочу выразить те чувства, которыми переполняется душа моя в эту священную минуту..."...

Мужественно перенося скорбь разлуки с любимой Оптиной, Преподобный принялся за благоустройство вверенной ему обители, крайне расстроенной и запущенной. И здесь не укрылся светильник, горящий благодатию Христовой, ибо и сюда, как прежде в Оптину, стекался к Преподобному народ за помощью и утешением, и как прежде он принимал всех без отказа врачевал телесные и духовные недуги, наставлял на тесный и скорбный, но спасительный путь. Сколько душ человеческих и здесь спас он из самых челюстей ада, как и предсказывал загадочный старец ему еще в далеком детстве!

В Старо-Голутвинском монастыре совершилось по его молитвам чудо исцеления глухонемого юноши. „Страшная болезнь – следствие тяжкого греха, совершенного юношей в детстве",– поясняет Преподобный его несчастной матери и что-то тихо шепчет на ухо глухонемому. „Батюшка, он же вас не слышит, – растерянно восклицает мать, – он же глухой..." – „Это он тебя не слышит", – и снова произносит что-то шепотом на самое ухо молодому человеку. Глаза его расширяются от ужаса, и он покорно кивает головой... После исповеди преподобный Варсонофий причащает его, и болезнь оставляет страдальца...

И так день за днем в трудах и наставлениях протекала жизнь изнемогающего от многочисленных мучительных недугов Преподобного. „Вот здесь мое место упокоения, мне недолго осталось жить", – говорил он...

Между тем уже кончался март 1913 года и истекало 365 дней со времени выезда из Оптиной Пустыни, – число, с которым должна была совпасть и кончина Батюшки по прискорбному пророчеству блаженной Параскевы Саровской...

„Батюшка Лев, батюшка Анатолий, батюшка Амвросий, помогите мне вашими святыми молитвами", – призывал умирающий подвижник преподобных Оптинских старцев. Последние слова его были о рае.

1 апреля 1913 года он предал душу свою в руце Господа, Которого возлюбил всем сердцем и ради Которого распинал себя всю свою жизнь до последней минуты. Святейший Синод благословил хоронить преподобного Варсонофия в его родной обители, в Оптиной Пустыни...

После своей кончины преподобный Варсонофий являлся многим Оптинским монахам...

В „Летописи Скита" 12 ноября 1913 года записано: „Скитский уставщик иеромонах Кукша видел на днях во сне почившего старца схиархимандрита Варсонофия, который, подойдя к нему в храме, попросил, чтобы после Литургии пропели: „Под Твою милость..." По окончании обедни отец Кукша спросил Старца, понравилось ли ему пение. „Да, – ответил Батюшка, – и вы всегда так делайте". По этому случаю по распоряжению скитоначальника отца Феодосия в Скиту введено вышеназначенное пение". Это правило свято соблюдается и поныне. 



Оцените:
Яндекс.Метрика